Сагаалган стал государственный праздником лишь 35 лет назад, в 1990 году. О том, как удалось этого добиться, и каким был первый официальный бурятский национальный праздник, корреспондент bur.aif.ru поговорил с заслуженным работником культуры РФ Надеждой Донсоноровой. В те годы она была заметсителем директора Центра народного творчества Бурятии (РЦНТ) и, в первую очередь, её усилиями Белый месяц обрёл свой нынешний статус.
По примеру Монголии
«В советское время Сагаалган особенно не отмечали, хотя на богослужения в дацан мы ходили, в кругу семьи праздновали», – рассказывает Надежда Галсановна.
Но уже постепенно пошли изменения. Как рассказали в РЦНТ, первый шаг к возрождению древней традиции сделали в 1989 году – в Бурятском театре драмы прошёл торжественный вечер.
Сама Надежда Донсонорова буддийский новый год–1989 встречала в Монголии.
«Мне в руки попал обрывок газеты с указом Великого Народного Хурала Монголии о том, что праздник объявляют государственным. И я решила, что нам надо так же», – вспоминает деятель культуры.
В январе 1990 года она написала письмо – обращение в Верховный Совет Бурятской АССР. Под ним подписалось общественники, учёные, интеллигенция – в общей сложности 15 или 20 человек. Также к письму приложили ту самую заметку из монгольской газеты.
«Раньше подобные идеи уже пытались продвигать. Было письмо четырёх учёных с такой же инициативой, им отказали. На сей раз наше обращение обсудили в республиканском комитете КПСС и одобрили. После этого и депутаты Верховного Совета проголосовали "за"», – продолжает Надежда Донсонорова.
Впрочем, организовывать торжество начали, не дожидаясь итогов того исторического голосования.
«На площади Советов нам тогда не разрешили проводить, праздник прошёл возле Мемориала Победы. У нашего центра были так называемые базовые народные коллективы – их привлекли. Из районов приехали, кто смог. Довольно много людей собралось», – говорит Надежда Галсановна.
Белая лошадь в ночном небе
В программу пвходили конкурсы сказителей–улигершинов, исполнителей народных песен и авторских произведений о Сагаалгане.
«Прозвучала очень красивая песня, авторства Анатолия Андреева - того самого, который создал музыку для гимна нашей республики. Жаль, что сейчас ноты утеряны, и её не исполняют», – вздыхает она.
Тогда наступал Год Лошади, и это отразили в символике – на площади установили вырезанную из пенопласта конскую голову. Одну ночь после праздника эта голова простояла на площади, а на следующую её кто-то украл.
Также Надежде Донсоноровой запомнился напечатанный в типографии плакат: белая лошадь летит по тёмно-синему ночному небу, вместо звёзд усыпанному конфетами – так художник изобразил подношения небожителям.
Деревянный каркас, обшитый белой тканью, символизировал бурятскую юрту.
«Изначально предполагалось, что там будут просто переодеваться артисты. Но как-то так получилось, что в юрту стали заходить люди, обходить её по кругу и бросать монетки в банку, которую кто-то поставил. Думаю, они таким образом выражали почитание празднику, примерно такой же смысл вкладывали, как те, кто в наши дни оставляет подношения для духов–хранителей местности», – предполагает Надежда Галсановна.
Явились на праздник одетые в национальные воинские одежды мужчины, изображавшие 33 легендарных багатура. Некоторые приехали верхом с ипподрома, но на всех лошадей не хватило, кому-то пришлось идти пешком.
И, конечно же, был фестиваль ёхора – на площади развели костёр и исполняли бурятский народный танец вокруг него.
«Всё это было очень красиво. Сейчас вспомнила – и слёзы на глазах выступают, – говорит Надежда Донсонорова. – С тех пор праздник пошёл гулять по республике. Отмечать его стали открыто, не прячась».
А в следующем, 1991 году было ещё одно коллективное обращение - Верховный Совет просили объявить Сагаалган нерабочим днём. Это предложение депутаты тоже поддержали, и начало Белого месяца стало красным днём календаря.
Ранее «АиФ-Бурятия» рассказывали, какие мероприятия запланированы в Бурятии в дни Сагаалгана.