Бурятский государственный академический театр оперы и балета открыл 86-й сезон спектаклем «Энхэ-Булат батор» — произведением, с которого в 1940 году началась история профессионального искусства республики. Среди первых её зрителей был не кто-нибудь, сам Сталин. Как появилась на свет первая национальная опера, читайте на сайте АиФ-Бурятия.
Диалог культур
20 октября 1940 года на сцене филиала Большого театра в Москве торжественно открылась первая Декада бурят-монгольского искусства. В зале, среди столичных ценителей театра и музыки, — сам Иосиф Сталин. А на сцене — опера, молодая во всех смыслах: 22-летний бас Бадма Балдаков исполняет партию властного Бумал-хана, его сверстник Иван Батурин — заглавного героя, Энхэ-Булат батора, 20-летняя Надежда Петрова, будущая бессменная прима и легенда бурятского театра — возлюбленной Энхэ, Арюн-Горхон, а музыка и либретто написаны хоть и на основе древних песенных и традиций и эпоса — но тоже совсем недавно.
Десятидевному триумфу бурят-монгольского искусства в Москве предшествовало два года кропотливой работы. Признанные мастера, деятели советской культуры объездили всю республику в поисках талантливых актёров, певцов, музыкантов. А композитор из Свердловска Маркиан Фролов по заказу руководства Бурят-Монгольской АССР приступил к созданию первой национальной оперы. Ему не случайно поручили эту задачу: ведь именно Фролов, организовав первую на Урале консерваторию, добился открытия при ней национальной студии, а в студии — бурят-монгольского отделения. Композитор с большим энтузиазмом изучал песенный фольклор Бурятии и с радостью откликнулся на предложение написать оперу на его основе.
Либретто написал Намжил Балдано — молодой бурятский драматург. Он вдохновился мотивами древнего народного эпоса «Шоно-батор». «Народные образы, положенные в основу оперы, повествуют о реальном историческом прошлом, о могучих человеческих характерах, явившихся образцом мужества и благородства, о героях, благодарная память о которых пережила века», — напишет критик Шавердян в «Известиях» 22 октября 1940 года.
А пока созданные Балдано образы Бумал-хана, его сыновей — коварного Эрхэ-Мэргэна («Стрелка») и любимого народом Энхэ-Булата («Стального богатыря»), нежной и верной Арюн-Горхон, дочери кузнеца-Дархана — предстояло воплотить в музыке. Конечно, в финале оказывалось, что Энхэ-Булат на самом деле не родной сын хана: заключённый в темницу, он встречал в заточении своего настоящего отца, Солбон-батора. Так что в итоге народ чествовал в качестве победителя не представителя «класса эксплуататоров», а одного из своих собратьев.
И вот осенью 1939 года Маркиан Фролов, приехав в Улан-Удэ и слушая отобранных высокой комиссией бурятских певцов, был буквально поражён силой и красотой голоса совсем молодого Ивана Батурина — парня из села Хоринск. Композитор сразу понял: вот он, Энхэ-Булат! Так что партия заглавного героя писалась, можно сказать, под конкретного исполнителя — и кстати, Фролов сделал её гораздо сложнее, чем планировал изначально, поскольку не ожидал найти такого уникального певца. Тем удивительнее, что Батурин профессионально стал заниматься пением всего за полтора года до начала работы над партией Энхэ.
«Ваня удивительно быстро вошёл в роль. Будучи среднего роста и не очень плотного сложения, он на сцене мгновенно преображался, даже как бы подрастал. Обычно мягкий, даже чуть рассеянный его взгляд делался острым и решительным. Походка становилась пружинно-энергичной. Голос с самого начала поражал нас своей громовой силой, а постепенно всё больше и больше подчинялся певцу», — вспоминали коллеги Батурина по сцене.
«Восточный соловей»
Надежда Петрова была старшей дочерью в семье крестьян Казака Романовича и Саржин Халмашкеевны. Её детство прошло в местности Шаралдай Боханского района Иркутской области. Бойкую, любознательную девочку приняли в начальную школу в шесть лет — обычно детей туда брали только с девяти. А музыка в жизни Нади появилась благодаря маме — за успехи в работе от колхоза ей подарили сначала гитару, потом балалайку и наконец патефон с пластинками.
Окончив школу, в 1936 году девушка поехала в Улан-Удэ — поступать в театрально-музыкальное училище. Её приняли на драматическое отделение — одним из учителей стал первый бурятский режиссёр Гомбо Цыдынжапов, выпускник ГИТИСа. Через два года он покинул училище — его пригласили организовывать ту самую Декаду бурят-монгольского искусства. А на талантливую студентку обратила внимание педагог-вокалист из Москвы Ольга Стрелова. Именно она посоветовала Надежде серьёзно заняться пением.
И, конечно, когда речь зашла о выборе певицы для исполнения партии возлюбленной главного героя первой национальной оперы, педагоги вспомнили о Петровой. Вместе с ней партию Арюн-Горхон также освоила артистка Бурятской филармонии Клавдия Гомбоева-Языкова — но в тот, самый первый вечер, на сцене филиала Большого театра рядом с Иваном Батуриным была именно Надежда Петрова.
По воспоминаниям певицы, на премьере и она, и её коллеги по сцене были предельно собраны. Шутка ли — спектакль записывают на радио прямо в зале, а в первых рядах за тобой наблюдает не кто-нибудь — первое лицо страны! Сталин дослушал оперу до конца и аплодировал вместе со всеми.
Бурятская красавица покорила Иосифа Виссарионовича настолько, что на торжественном правительственном приёме в Кремле в честь завершения декады он поднял тост в её честь.
«Глядит на меня и, сидя, поднимает бокал с вином: „Я поднимаю этот бокал в честь нашего восточного соловья — Нади Петровой!“ Я перепугалась. Вскочила и сразу выпила своё вино. Он улыбнулся и пригубил», — вспоминала потом Надежда Казаковна.
Бурятские артисты уезжали на родину триумфаторами. До начала Великой Отечественной войны оставались считаные месяцы. Надежда Петрова вместе с Бадмой Балдаковым и своим некогда учителем, а теперь коллегой Гомбо Цыдынжаповым ездила на передовую, выступала перед бойцами. Смерть ходила рядом, но артистку миновала. Она вернулась в Улан-Удэ, долгие годы была примой бурятской оперы, отказала руководителю известного американского джаз-оркестра Эдди Рознеру, который звал её в солистки, а после завершения певческой карьеры стала педагогом и воспитала многих замечательных исполнительниц.
Её партнёр по сцене Иван Батурин после триумфальной декады провёл три месяца на военных сборах и получил звание старшего сержанта. Как и многие его сверстники, с началом войны он рвался в ряды действующей армии — однако талантливого артиста туда не брали.
Провожая в январе 1942 года на фронт своего брата Николая, Иван Батурин не скрывал обиды, что младший идёт воевать раньше старшего, но не унывал — обещал «догнать». Это была их последняя встреча: летом 1943 года Николай получил от брата письмо, в котором тот с радостью сообщал — наконец-то удалось добиться отмены брони, и он едет на фронт! А через два месяца 25-летний исполнитель партии «Стального богатыря» погиб, освобождая сёла Орловщины в составе 77-й гвардейской стрелковой дивизии.
Опера «Энхэ-Булат батор» с тех пор ставилась ещё четырежды — в 1955, 1979, 1989 и 2011 году. Она постоянно есть в репертуаре Бурятского театра оперы и балета.
Подписывайтесь на АиФ в  MAX
|
«Где сын?» Как проходил «суд старух», где наказывали мужа из-за бесплодия 
«Инженеры слова». Кем был поэт Дондок Улзытуев и кем стали его сын и внучка 
Ложка против злых духов? Бурятские художники переосмысляют народный эпос 
Сила и смекалка. Как бурятская игра в кости стала наследием ЮНЕСКО